Мужчина ее мечты - Страница 66

— Если бы ты знала, что мне нужно тебе рассказать, ты бы не судила так строго.

— Вполне возможно. Но ты не даешь мне шанса узнать и не судить. Поэтому мне придется сделать первый шаг самой. Тебя наняли. Новое задание. Ты должен убить меня. Это тебя мучит? — И она сильно сжала его тонкое, изысканное запястье, пробежала чуткими пальцами по предмету, который находился под рубашкой.

— Хорошая штука, — сказала безо всякого перехода. — О многом говорит.

Он застыл как изваяние, глядя на нее немигающими синими глазами. Глаза темнели от боли и напряжения, в них отражалось что-то такое, что применительно к другому человеку вполне могло быть истолковано как ужас.

— У тебя глаза почти совсем черные стали, — сказала Ника после довольно долгой паузы.

— И ты об этом говоришь так спокойно? — ужаснулся он.

— О том, что глаза почернели?

— Ты понимаешь, о чем. Об убийстве.

— Хм. А что же мне — в истерике биться? Ты пришел меня спасать, и я тебе в любом случае обязана. Ты стал мне близким и дорогим за эти дни — и в любом случае я тебе доверяю. Это твоя жизнь, тебе отвечать за свои поступки, поэтому в любом случае я тебя не осуждаю. Просто не имею права осуждать.

— Ты — имеешь, — почти по-детски истово проговорил Володька.

— Сначала ты меня выслушай.

Ее тихий и до боли спокойный рассказ Володя Абессинов запомнил навсегда. И не только слова, но и все интонации, и сам голос, эти слова произносивший, — мелодичный, мягкий, чуть хрипловатый, чуть усталый. Это было откровенно и честно, как исповедь. И ему сделалось страшно, что его — убийцу — она выбрала в качестве исповедника. А потом испугала и та простота, с которой она все ему рассказала. Так рассматривают свое прошлое люди, у которых нет будущего. Словно Ника уже не собиралась жить дальше и теперь внимательно разглядывала каждый прожитый день.

Потом заговорил он, и тоже говорил обстоятельно, долго и без эмоций. Он полагал, что ей нужно с открытыми глазами шагнуть в будущее, где они собирались быть вместе. Почему-то в будущее не верилось, но он надеялся и собирался использовать хотя бы один шанс из тысячи затащить ее туда, в это общее «потом», пусть и насильно. Затем заговорили об ответственности, о расплате за содеянное, о том, кто имел право спрашивать, судить, карать и миловать.

— Если бы тебе пришлось рассказывать это все не мне, а Ему, — серьезно спросил Володя, — что бы ты сказала напоследок?

— Какая разница, тебе, или Ему, или собственной совести? От содеянного мною не отрекусь. Не потому, что права или горжусь этим, а потому что и теперь поступила бы так же и никак иначе.

И молодой человек с завистью посмотрел на свою любимую: хотел бы он с такой же легкостью соглашаться отвечать за собственное прошлое. Потому что прошлое — как наемный убийца.

Оно догоняет тебя, подкрадывается исподтишка и наносит удар в спину…

Глава 15

Гости разошлись после обеда.

Заметно было, как нехотя они собираются, но — труба зовет, как говаривал кто-то, чье имя я успела напрочь забыть. Владимир Ильич, все еще в легком шоке от наших рассветных откровений, отправлялся к китайцу-учителю — готовиться к отъезду. Игорь Владиславович собирался навести шорох во вверенном ему ведомстве и обстоятельно проконсультироваться со всеведущим своим заместителем.

Макс (надо будет как-нибудь выяснить и его отчество) хотел доспать со вкусом на рабочем месте, а заодно и покопаться по моей просьбе в некоторых документиках. Как он собирался совместить эти два занятия, я лично представить не могла.

Когда дверь за тремя мужчинами наконец закрылась, в квартире наступила тишина. Как ни странно, она не казалась мне больше необходимой и желанной, а, напротив, гнетущей какой-то, и хотелось, чтобы они поскорей вернулись. А ведь еще совсем недавно превыше всего я ценила именно возможность посидеть в тишине и одиночестве. Как быстро все меняется.

Впрочем, подумать мне нужно более чем сосредоточенно. Пресловутый конверт, о содержимом которого я так и не решилась поведать своим гостям, стоял у меня поперек биографии. Спятить можно от того, что подсунул мой рассеянный ангел-хранитель: не то подарок, какого миллионы людей на земном шаре тщетно ждут всю жизнь, не то бомбу с часовым механизмом, который поставлен на неизвестный мне день и час.

Я приблизительно догадываюсь, как обстояло дело. Крис, почуяв, что жить ему осталось недолго, решил отомстить гэбэшникам и сделал это тем единственным способом, который они действительно прочувствовали бы всей поверхностью кожи. Он лишил их самого главного — денег. Не всей, конечно, суммы: этого он уже не успевал, но такой приличной ее части, что у меня волосы дыбом становились.

И как я теперь понимаю, документы эти он отправил не кому-нибудь, а непреклонному Железному Дровосеку — единственному человеку, которому можно было доверить хоть весь золотой запас швейцарских банков. Жоржу, получившему «подарочек», пришлось долго и трудно решать, сообщать ли мне о нем. И в конечном итоге решил, что мне и так хватает проблем. Кроме того, в моем тогдашнем состоянии я и не отреагировала бы на сообщение должным образом. Жорж назначил себя ответственным за все очень давно, еще когда поступал на службу в «контору» во второй половине пятидесятых. За неполных четыре десятка лет ничего не изменилось в его судьбе. И только теперь я по-настоящему понимаю, отчего он тогда не пожелал, чтобы я делила с ним грядущие тяготы и испытания. Он предвидел, как настойчиво, как отчаянно и упорно станут искать того, кто, возможно, владеет информацией и пакетом документов на долю имущества, которая могла бы принадлежать Сергею Злотникову либо его наследникам, но хитрым образом ускользнула от них.