Мужчина ее мечты - Страница 55

Хорошо, что я уже умерла. Поэтому когда гроб с останками того, что было великолепным телом моего возлюбленного, после краткой церемонии прощания двинулся в гудящую и ревущую печь крематория (вот и еще ухмылка судьбы — ему пришлось проходить через этот оранжевый шквал пламени дважды), я даже бровью не повела. Нобунага одобрил бы меня. Наша любовь и наше горе — это действительно наши с ним дела. И посторонние тут не в счет.

За моей спиной кто-то всхлипнул. Я обернулась и увидела Криса. Он стоял, такой большой и толстый мишка с заплаканными глазами, и мне сделалось его безумно жаль.

— Надо поговорить, — шепнул он мне на ухо. Я даже не кивнула. За нами наблюдали. Слишком пристально, даже пристальнее, чем следовало бы наблюдать за неофициальной вдовой безвременно покинувшего сей мир чужестранца.

* * *

То, что раскопал Крис, поражало воображение. Уж я-то думала, что больше никогда и ничему не стану удивляться, но даже сквозь плотную вату моего равнодушия пробился тоненький лучик изумления: неужели ради денег можно пойти на такую подлость?

— Ради таких денег можно, — кивнул Крис. И прибавил виновато: — Я так думаю.

Воспользовавшись отсутствием своего непосредственного начальника (ох, как я негодовала в эту минуту: вместо того чтобы смотреть, что делается под носом, Жоржа носит где попало), два его зама, как теперь сказали бы — сладкая парочка, обстряпали одно очень выгодное дело. Не знаю, было ли то золото партии, о котором всякой уважающей себя газете казалось просто неприлично не напечатать хотя бы с десяток статей; или это личные накопления какого-то из очень руководящих товарищей. Или просто деньги на покупку чего-нибудь важного для страны, что так и не дошли до места назначения, — какая, в сущности, разница? Главное, что Николай Николаевич Кольцов и Сергей Александрович Злотников, высшие чины КГБ между прочим, осуществляли операцию по проводу большого каравана со «значительными материальными ценностями» по территории Аргентины.

Осуществили они эту операцию весьма оригинально: обеспечили конвой и тут же и подставили его. На полпути, по их же приказу, караван перехватили ребята из отряда «Фудо-мёо». Пленных не брать, указание четкое, и оно было выполнено с безукоризненной точностью. «Фудо-мёо» тогда командовал Петр Великий — двухметровый детина, который и до обучения у японского инструктора мог телеграфные столбы бантиком завязывать. А уж после спецподготовки стал чем-то похожим на мирный атом, который только трогать нельзя, чтобы не рвануло, не ровен час. Именно бойцы «Фудо-мёо» и доставили пресловутые «материальные ценности» до пункта назначения, но на обратной дороге попались в засаду, и их истребили в ходе ожесточенного боя. «Повезло» только Максу Одинцову — в самом начале он получил тяжелое ранение в голову, и только благодаря этому его оставили в качестве живого свидетеля. Частичная амнезия и долгая болезнь спасли его от всевидящего ока Николая Николаевича. В таком виде он считался полезнее на больничной койке — буде неутомимый Жорж решит кого-нибудь допытывать о том, что, собственно, случилось в Аргентине. А ведь решит же: Железного Дровосека коллеги знали как облупленного. Вот и принимали меры. Конечно, когда Макса доставили в подмосковный госпиталь, мы с Крисом об этом не знали. Мы были уверены, что Макс погиб вместе со всеми.

— Зато, — с придыханием сообщил мне Крис, — они открыли несколько счетов в заграничных банках: два в Швеции, один в Швейцарии и три в Аргентине. И еще один на каком-то из островков в теплых морях. Там всякие льготы, никаких налогов и куча прочих полезных мелочей. Сечешь?

— Откуда ты знаешь про счета? — спросила я, холодея.

— Сам открывал, — как можно небрежнее бросил Хантер.

— Господи…

Ноги у меня подкосились. То, что наши голубки с такой бесстыдной откровенностью пользовались услугами американского хакера на всем протяжении своей грязной операции, я могла истолковать единственным образом.

— Не волнуйся, — обнял меня Крис пухлой лапищей. — Они просто знают, что мне деваться некуда. Бунта на корабле я поднимать не стану — я же здесь на положении заключенного. Разве нет? Вот и пользуются мной как хотят.

Я боялась проронить лишний звук. Милый, добрый Хантер и сам прекрасно понимал, что так небрежно раскрывают карты только перед тем, кого уже списали со счетов. В расчете на то, что списанный со счетов никому ничего рассказать не успеет, а если и успеет, то это дело поправимое.

— Только бы Жорж вернулся! Только бы он быстрее вернулся.

— Кто? — изумился Крис. За все время нашего знакомства о Жорже он ничего не слышал, а если и слышал, то мельком, раз или два. Во всяком случае, наши отношения так и оставались для него тайной до сего дня. Я рассказала ему все. Не знаю, что на меня нашло: наверное, давно уже нужно было выговориться. Я выложила ему и историю нашего знакомства и совместной жизни, рассказала о том, как в эту жизнь вторгся Уэсуги. Даже о том, что потеряла ребенка, тоже не умолчала, хотя до этого даже представить себе не могла, что когда-нибудь в моей жизни снова появится человек, которому я смогу доверить подобные тайны.

Крис слушал, не перебивая. А у меня внезапно мелькнула мысль: я исповедуюсь ему так свободно, потому что тоже не считаю его живым человеком. Не знаю, права я была или нет, но тогда мне казалась, что своей откровенностью я как бы утвердила приговор, вынесенный хакеру двумя гэбэшными генералами.

— Бедная девочка, — прошептал он, гладя меня по волосам. — Бедная, бедная моя девочка. Ничего, все образуется, все как-нибудь образуется, вот увидишь.